Провозглашение белорусского государства в начале века выглядело как временное недоразумение. После выхода из-под власти Польши, в Российской империи жители Белоруссии получили статус ветви триединого государствообразующего русского народа (наряду с малороссами). Они никогда не проявляли никаких сепаратистских тенденций.
Два польских мятежа в XIX веке потерпели крах именно из-за сопротивления широких слоёв населения: белорусским православным крестьянам была чужда цель этих затей — восстановления польского государства в границах Речи Посполитой 1772 года. Не поддержав польских шляхтичей в 1830 и 1863 годах, не поддержали белорусы и выступавших от их имени самодеятельных националистов, провозгласивших в 1918 году «Белорусскую народную республику».
Желая жить в едином русском государстве, белорусы поддержали большевиков, обещавшим к тому же раздать сельскому пролетариату отобранную у «мироедов» землю и распустить по домам мобилизованных из крестьян солдат. Однако у большевиков были свои виды на национальный вопрос в конкретно-исторических условиях: 1 января 1919 года они провозгласили «Советскую Социалистическую Республику Белоруссия» (впоследствии — БССР).
Беспощадно критикуя «буржуазный национализм», под вывеской «пролетарского интернационализма» большевики в 20-е годы сами же и провели «белорусизацию», фактически создавая этническую нацию под искусственно созданный каркас национальной республики. При этом к нациестроительству в составе СССР активно привлекались те самые националисты, которые перед установлением Советской власти пытались реализовать свои сепаратистские проекты. Так было не только в БССР, но и в других искусственно созданных советских республиках — Украинской ССР, Казакской (впоследствии — Казахской) ССР, в том числе в автономных краях с кочевыми народностями. Сопротивление нациестроительству подавлялось беспощадным террором.
Именно в период БССР белорусская государственность стала фактом. Советская власть уже на последнем этапе Гражданской войны фактически была подчинена диктатуре партии большевиков, которая позиционировала себя орудием диктатуры пролетариата. «Класс-гегемон» был возведён на пьедестал не только в местном варианте коммунистической идеологии, исключавшей плюрализм и оправдывавшей любое насилие в интересах пролетариата, но и на практике. Террор в отношении пресловутых классовых врагов и инакомыслящих не только оправдывался, но и предписывался нормами советского права.
Источник: